Диагностическая принадлежность вербального галлюциноза к алкогольному подтверждается и особым отношением больной к слуховым обманам. Обращает на себя внимание благодушное настроение больной, легкость, грубоватый юмор, с которым она рассказывает и оценивает все что слышит. Вольная охотно говорит о галлюцинациях, часто смеется над тем, что достойно сожаления, по меньшей мере, огорчения. Своим состоянием и пребыванием в психиатрическом беспокойном отделении особенно не удручена.
Для сравнения представим следующего больного. (Входит больной.)
- Всеволод Петрович, здравствуете!
Больной медленно, неуверенно подает руку. На лице выражение растерянности, с тревогой озирается, что-то тихо шепчет, Делается напряженным, весь внимание. Вдруг внезапно закрывает ладонями и громко выкрикивает: «Нет! Нет! Ложь! Неправда!» же замолкает, еще сильнее прижимая ладони к ушам. Состояние напряженной растерянности нарастает, затыкает пальцами нос, на лице усиливается выражение тревоги. На вопросы лектора не отвечает. Спустя несколько минут пытается уйти из аудитории.
Основное различие в остроте состояния, в реакции больного на слуховые и, по-видимому, обонятельные галлюцинации. Больной по существу недоступен, весь во власти того, что слышит, охвачен тревогой. Краткие сведения из истории болезни только что поступившего в клинику 23-летнего больного свидетельствуют об остром развитии состояния, на протяжении всего 5 дней.
Этому предшествовал полугодовой период, в течение которого нарастала замкнутость, отгороженность с периодическим, ничем не объясняемым отказом от пищи. Перестал посещать институт (студент V курса) всего неделю назад. Родители заставали больного принюхивающимся к пище перед началом еды, к чему-то прислушивающимся, что-то шептавшим. Любая попытка вызвать сына на откровенность усиливала недоступность, доходящую до раздражительности.