Вы могли убедиться, что отношение к только что виденному, услышанному, воспринимаемому обонянием, к испытываемому особому ощущению в разных частях тела больные, как правило, оценивают без всякой критики. Они утверждают, что эти переживания не есть результат болезни, и всякие попытки разубедить их не достигают цели.
Из историй болезни мы узнаем, что больные правильно понимают галлюцинаторные образы лишь сравнительно короткое время, обычно в утренние часы, иногда в процессе беседы врача или вслед за приемом соответствующих лекарственных средств. С наступлением вечера галлюцинации почти всегда усиливаются.
Реакция больных на переживаемое определялась в значительной мере глубиной расстройства мышления, а также содержанием галлюцинаций. Беседа с больными выявила необходимость изучения объективных признаков, свидетельствующих о наличии галлюцинаций, особенно в тех случаях, когда они крайне неохотно рассказывали или намеренно скрывали их наличие. Так, больной Всеволод Петрович на вопрос о том, что он слышит, с кем разговаривает, хотя и отказался отвечать, но тут, же закрыл уши ладонями.
Активные попытки убедить больного, что эти проявления есть следствие болезни, способны усиливать напряженность состояния, вследствие чего контакт с больным часто утрачивался. Приводимые больными доводы, подтверждающие «реальность» образов, очень стойки, упорны и свидетельствуют о расстройстве в процессе не только сенсорного синтеза, но и мышления. Другими словами, уже в самом нарушении процесса сенсорного синтеза имеется как составное слагаемое расстройство способности к осмыслению.
Таким образом, установить наличие галлюцинации не всегда удается при первой беседе с больным из-за искусной. Вот почему крайне необходимо изучение объективных клинических признаков галлюцинаций.